[Йохансон]

Грудь у меня начала расти в возрасте восьми лет. Причем сначала только левая. Надо сказать, что эти трансформации моего организма долго не приводили меня в восторг. Наоборот к архитектурным излишествам на своем фасаде я относилась брезгливо и почти готова была их отрезать. На тот момент я совершенно четко представляла себе свой дальнейший жизненный путь: пиратство, ковбойство, поиски брильянтов и слоновой кости на черном континенте и маршальский жезл ближе к пенсии. Грудь в этот график не вписывалась абсолютно. Подобного предательства от своего тела я не ожидала. Люди с такой ерундой за пазухой вынуждены довольствоваться тем, чтобы носить кринолин, розы в волосах и называться прекрасными сеньоритами - мне такая участь казалась незавидной. И несправедливой. Выяснив у родителей, что грудь мне отрезать не разрешат, я решила игнорировать ее как факт. И довольно успешно занималась этим лет до пятнадцати. Я сутулилась. Я скрещивала руки на груди. Я не вылезала из разношенных свитеров, которые придавали фигуре мужественную бочкообразную форму. Мне казалось, что, если все увидят, какие здоровенные сиськи у меня выросли, надо мной будут смеяться.


Первое прозрение пришло в восьмом классе во время занятий по военной подготовке. Военрук, майор Николай Николаевич, учил нас маршировать строем по коридору. "Учащаяся Симанова! Какая команда была? Почему горбимся? По команде "смирно!" спина должна быть прямая, грудь - колесом! Непонятно? Развести плечи!!!" Майор промаршировал ко мне, вцепился в неразведенные плечи и попытался рывком придать мне вид, совпадающий с требованиями непростой команды "смирно!". Тесный школьный жилет и хлипкая блузка не выдержали - короткая очередь из синих и розовых пуговок прошила товарища военрука, и его взору предстал мой внушительный бюст, плохо прикрытый кружевным лифчиком в цветочек. Лицо Николая Николаевича стало пунцовым за рекордный срок в полсекунды. Все еще держа меня за плечи, он попытался "свернуть" их обратно, видимо, подозревая, что таким образом можно будет вернуть скромную школьницу на место этой невесть откуда взявшейся секс-бомбы. Поняв, что это не получится, он быстро стянул с себя китель и прикрыл им мою грудь на манер гигантской, защитного цвета салфетки. - Отставить, - лепетал майор, - виноват...

И вот в этот самый момент я в первый раз осознала, что обладание грудью имеет свои положительные стороны. Я поняла, что у меня есть секретное оружие, при помощи которого можно справиться даже с таким пуленепробиваемым солдафоном, хамом и занудой, как наш военрук. И смеяться никто не посмеет. Так началась эра обтягивающих водолазок, откровенных вырезов и хождения без лифчика. Мужчины стали спорить и ругаться со мной значительно реже.

Потом, когда мы с грудью еще немножко подросли, окончательно выяснилось, что иметь бюст - это почти так же интересно, как быть пиратом или ковбоем. Скучать с ним точно не приходится. Например, благодаря ему я однажды поняла, что совершенно точно, бесповоротно и страстно люблю молодого человека. С которым в первый раз пошла на свидание, а до тех пор, надо сказать, особенно не замечала. Но всякий раз, когда этот тип брал меня под руку или обнимал, у меня начинало так колоть в сердце, что это могло означать лишь одно из двух: либо инфаркт, либо любовь. Я выбрала второе. И лишь потом, уже дома у кавалера, выяснила, что это просто распоролся бюстгальтер и из него вылезла такая тоненькая металлическая пакость, которая и колола меня при неудачных движениях. Но это открытие запоздало настолько, что пришлось выйти за того типа замуж. (А когда мы с ним разводились, он сообщил, что у него есть куча претензий ко всему - к моему характеру, мировоззрению, воспитанию, умственному развитию и кругу общения, А нет у него претензий только к одной моей составляющей... ну, все и так догадались к какой именно. К той самой, о которой я здесь и распинаюсь.)

У меня зато претензий к собственной груди масса. Как и у всякой другой нормальной женщины. В мире вообще нет ни единой груди, которая бы стопроцентно устраивала свою хозяйку - это такая же аксиома, как и та самая, про точки и пересекающие их прямые. Грудь - ужасная вещь. Она слишком маленькая, слишком большая, слишком мягкая, неправильной формы, левая больше правой, соски поставлены косо, эти ужасные пупырышки на сосках, в профиль смотрится безобразно, и вообще стоило бы сделать пластическую операцию. Думаю, что и то ресторанное видение, заставившее меня призадуматься о прелестях однополой любви, тоже вряд ли довольно своим бюстом. Во всяком случае одна моя знакомая, грудь которой Просто Идеальна Во Всех Смыслах, очень переживает, что она у нее такая большая и крепкая. - Ты представляешь, - сокрушенно вздыхает она, разглядывая себя в зеркало, - во что это превратится лет через двадцать и после одного-другого ребенка?

Я знаю только одну женщину, которая никогда не жалуется на свою грудь. Потому что у нее ее нет в принципе. На том месте, где обычно располагается грудь, у нее равнина без единого намека на какую-нибудь возвышенность. "Вот и ладушки, - говорит моя подружка. - Зато чего нет - то уж и не отвиснет". Тем не менее она, насколько мне известно, всерьез изучает литературу, посвященную операциям по увеличению бюста.

Потому что не очень приятно, когда все мужики совершенно не желают видеть в тебе человека, а только пялятся на твои титьки. Но еще неприятнее, когда они совершенно не желают пялиться на твои титьки и видят в тебе только человека. В общем, сплошные проблемы. Если бы я была мужчиной, я бы уже от всех этих дамских капризов давно лезла на стену. Хотя... мне ведь иногда давали бы потрогать красивую женскую грудь, да? Возможно, это бы все и окупало...

Биологи считают, что женский бюст - это ошибка природы. Что, дескать, у большинства самок животных молочные железы увеличиваются только в момент вскармливания потомства - а все остальное время ничем не отличаются от сосков самцов. Иногда мне кажется, что биологи правы и женская грудь действительно ошибка природы. Но с другой стороны, в отличие от самцов животных, у мужчин есть губы и ловкие кисти рук с отставленным большим пальцем. Для чего-то все это было изобретено, правда?